Эрнест Хемингуэй
✍🏻 Писать на самом деле очень просто. Ты просто садишься перед пишущей машинкой и начинаешь истекать кровью.
Нейро озвучка
Тестирую озвучку нейронками на своей книге. Озвучку делал в elevenlabs. Картинки Леонардо + Фотошоп и Крита. Озвучка стоковская. Текст: "Осколок Шигира" пролог.
Бесплатно книгу можно почитать тут - https://author.today/work/345763
Если желаете поддержать копеечкой то можно купить электронную или печатную версию тут - https://ridero.ru/books/oskolok_shigira/
Финал книги «Станция Бякино» фантастический рассказ 39 часть
Мужчины вынесли на руках из леса мотодрезину и аккуратно поставили ее колесами на рельсы. Транспортное средство оказалось довольно-таки тяжелым, и даже вчетвером отряд переставлял ее несколько раз, пока не донесли до места.
Как и предположил Пашка, дрезина была самодельной, и непонятно, для каких целей ее сконструировал фермер. Четыре железных колеса, рама, двухцилиндровый двигатель от старого мотоцикла, два кресла спереди и двухместная скамейка сзади. Получалось, что передние пассажиры с задними сидели спинами друг к другу.
— Хорошо, что догадались слить бензин с УАЗика и заправить самоходку, — сказал, вытирая пот со лба, Сережа.
— Угу, а еще спасибо близнецам, что напомнили про масло, которое нужно подмешивать в топливо, — Борис хотел поправить по привычке кепку за козырек, но вспомнил, что подарил ее Маше. — Двигатель-то двухтактный. Хорошо, на машине фильтр разборный, удалось маленько слить.
Борис Валентинович включил кнопку зажигания и, громко выдохнув, добавил:
— Ну, держите кулачки, чтобы аккумулятор был «живой», иначе придется толкать ее восемь километров.
Мужчина открыл крантик бензобака и наступил ногой на кикстартер. К удивлению, после третьего пинка двигатель затарабанил. Борис тут же его выключил. Наставнику показалось, он работает слишком громко, и на станции Ерелино могут услышать. Решили отогнать мототелегу подальше вручную.
Протолкав некоторое расстояние, мотор снова завели, дали немного прогреться и благополучно тронулись с места. Близнецы сидели сзади с автоматами на груди и взглядом провожали свою прошлую жизнь.
Дрезина ехала медленно, но уверенно, всяко лучше, чем идти пешком. Переключать передачи Борис Валентинович не решался, дрезину нужно было обкатать, неизвестно, все ли гайки с болтами у нее закручены до конца.
— Как назовем ее?! — перекричал мотор наставник и ткнул локтем в бок напарника.
— А зачем ее называть? — ответил вопросом на вопрос Сережа.
— Ну как это не порядок, — улыбнулся Борис. — У каждой машины должно быть свое имя.
— Ну... Тогда... — призадумался Сережа. — Раз она дрезина, значит, будет Зина.
— Ха-ха-ха, — рассмеялся наставник. — Так тому и быть.
Отряд проехал еще пару минут молча.
— Отличный у нее ход, — заметил Борис. — Конечно, не мешало бы всё смазать. Надо будет заняться, как приедем.
Борис посмотрел на каменное лицо Сергея и добавил:
— Я помню, что там нас ждут трупы. Просто пытаюсь отвлечься и не стрессовать раньше времени.
Близнецы всё это время молчали и лишь иногда посматривали друг на друга.
— Ну что, значит, новая жизнь? — спросил Сашка у Пашки. — Сидорович считает нас мертвыми.
— Это пока за дрезиной не пришлет своих автоматчиков, — буркнул Пашка. — А как явятся туда, сразу прочухают, что наших тел нет, автоматов нет и прицепа с ценным грузом тоже нет. Надо где-то притаиться, пока всё не утрясется.
— А вон и родная станция уже виднеется вдалеке! — крикнул Борис Валентинович. — Быстро на «Зине» добрались, даже не заметили как.
***
Маша закрыла дверь станции и дождалась друзей.
— Что там? Где Сережа? Грабители мертвы? — осыпала вопросами подружку Ю.
— Ни Сергея, ни Бориса Валентиновича там нет, — Маша достала из своего рюкзака старый платок и повязала на лицо, прикрыв рот и нос. — Грабителей тоже нет.
— Как это нет? А кто же вчера стрелял, по-твоему? Нам же не показалось? — не успокаивалась девушка.
Игорь Маркович быстро подошел к двери и резко дернул за ручку. Весь бетонный пол зала ожидания был перепачкан спекшейся кровью. На полу и на лавках лежали мертвые тела выживших бродяг. Головы и грудные клетки были изрешечены пулями.
— Ёлы-палы, это же обычные бродяги, — ужаснулся Карандаш. — Видимо, шайка Свиноголового ушла со станции, когда поняли, что грабить здесь больше некого.
Игорь Маркович нагнулся и поднял с пола гильзу.
— Автоматная, — осмотрел мужчина находку. — У «поросячьих глазок» автоматов не было. Кто же вас убил, ребята?
Ю сняла свою тонкую косынку с головы и, повязав на лицо, быстрыми шагами прошла в коморку смотрителя. Немного покопавшись, девушка вышла, держа в одной руке свою снайперскую винтовку, а в другой — Сережино ружье.
— Свин не убийца! — воскликнула девушка. — Он даже оружие не забрал. Знаете, почему? Потому как оно ему без надобности.
— Что будем делать? — спросила Мария.
Вдалеке послышался звук мотоциклетного двигателя.
— Кто-то едет, — Крантик вышел на перрон и посмотрел в сторону станции Ерелино. — Не вижу кто, какие-то мужики.
Ю отдала ружье Игорю Валентиновичу и как можно быстрее зарядила свою винтовку.
— Живо все в помещение, — скомандовала Мария и закрыла дверь.
Ключа найти не удалось, девушка просто держала ее руками. Мотодрезина подъехала к станции, остановилась и прекратила тарахтеть. С нее слезли четверо мужчин и направились к постройке.
Сергей дернул за ручку, дверь поддалась, но тут же закрылась обратно. Тогда парень дернул ее сильней, уперевшись в стену ногой, и вместе с металлической дверью на него вылетела Маша, чуть не сбив с ног. Молодой человек успел ее поймать так, что они оба удержались на ногах. Девушка заплакала и уткнулась лицом Сереже в плечо. Парень от неожиданности обнял Машу и крепко к себе прижал.
— Я наврала тебе, слышишь? — сквозь хлюпанье и шмыганье носом сказала Маша. — Я тебя давно знаю, мы знакомы.
— Тише, тише, — Сережа прижал девушку к себе еще сильней. — Я это сразу почувствовал, в первый же день, как увидел тебя сквозь заколоченное досками окно. Сердце не обманешь.
— Мы не просто знакомы, — продолжила Маша, не смотря парню в глаза. — Мы женаты и жили вместе до эпидемии.
— Но как? Почему ты не рассказала мне раньше? Где мы жили? Сколько мне лет и как, черт возьми, меня зовут? — Сережа не знал, с какого вопроса начать.
— Тебя и впрямь зовут Сергей, — Маша отошла на полшага назад и посмотрела в глаза мужу. — Я так поступила, чтобы уберечь.
— От кого? — всплеснул руками молодой человек.
— От себя самого, — тихо ответила Мария и опустила взгляд на землю. — Это долгая история, но я всё тебе расскажу.
Мужчины зашли в зал ожидания и оцепенели.
— Это же не шайка грабителей, — выцедил сквозь зубы Борис Валентинович. — Автоматчики Ключницы всё перепутали. Они не стали разбираться, кто есть кто, и просто открыли огонь по безоружным бродягам.
— Что будем делать? — дрожащим голосом спросила Мария еще раз.
— Их нужно похоронить, — четко и внятно произнес Борис. — У нас были лопаты, копаем яму с другой стороны железной дороги. Уже мухи летают, мало ли какая зараза распространится.
— Тогда вытащите тела, а мы с Ю вымоем полы, — решительно борясь со своим страхом, выдавила из себя Маша. — Грант, ты принесешь нам ведро воды из колодца?
— Сейчас сделаем, — веселым и звонким голосом ответил мальчик.
Крантик схватил пустое ведро возле печки-буржуйки и вышел из станции. Парень обошел здание сбоку и вышел к расположенному сзади старому колодцу. На имитированной крышке была написана древесным углем из печки фраза: «Нелюбителю шуток».
Грант не придал этому значения и привычно снял с листа железа кирпичи, а затем и сам лист, защищающий воду от грязи. В этот момент сработала растяжка, и прогремел взрыв.
Все выбежали из станции, но парня было уже не спасти.
Игорь Маркович, увидя разорванное тело, подбежал, упал на колени и в состоянии шока бил по щекам мальчика ладонью, пытаясь его привести в чувство. Братья-близнецы взяли мужчину под руки и оттащили в зал ожидания, где он и потерял сознание. Ю машинально села на корточки, девушку жутко начало рвать. Все стояли и смотрели, не в состоянии помочь. Ком в горле не давал сказать ни слова.
— Клянусь, Свин получит по заслугам, — пробубнил себе под нос Сережа.
— Это я виновата, — зарыдала Мария. — Ну зачем послала его за водой?
***
Его похоронили отдельно от всех. По ту сторону железной дороги, у самого лесочка, под молодой березкой. Сережа вколотил в могилу, прибитую к палке гвоздем, небольшую фанерку с надписью:
«От нас ушел ты за мгновенье, а боль осталась навсегда».
Игорь Маркович вытер слезы рукой, повернулся в сторону станции Ерелино и, не сказав никому ни слова, ушел, помогая себе срубленной палочкой.
Конец.
Пронзить пером
Они знают, где я живу.
Караулят у подъезда. Ходят за мной по магазинам. Выглядывают из-за полок в библиотеке и садятся на соседние места в кино.
Мы не разговариваем: в этом нет необходимости.
Я и так знаю, чего они хотят.
На прошлой неделе в той самой библиотеке прошла презентация моей новой книги. Всё было очень мило: я увидела множество радостных, воодушевлённых лиц.
И несколько — очень знакомых.
Конечно, мои преследователи пришли на встречу. И книгу они заказали. Ещё бы, там главный злодей снова строил козни героям, чтобы потерпеть сокрушительное поражение в конце.
Но он обещал вернуться уже в следующем томе.
Со злодеем мы тоже были давно знакомы. Так давно, что он успел до чёртиков мне надоесть. Его «язвительная улыбка», чёрный плащ «цвета самой ночи» и «горящие безумием глаза».
Прошло четыре книги, а герои — то есть, я — никак не могли расправиться с ним окончательно. В финале пятой я решилась поставить жирную точку: в виде встречи с голодной и агрессивной акулой.
У меня были готовы наброски для новых злодеев. Даже издатели эту идею одобрили. Выпустить книгу, перевести дух и взяться за новую.
Но всё оказалось не так просто.
Сначала появились анонимные письма. Потом — телефонные звонки. Кто-то тяжело дышал в трубку, кто-то сразу требовал воскресить злодея, «а не то...»
Сначала я смеялась в ответ и рассказывала об этом всем знакомым. Но чем дальше, тем менее забавной становилась ситуация.
Они продолжали звонить. Оставляли письма на коврике у двери. Начали караулить меня у подъезда, преследовать, требовать, чтобы я вернула злодея, немедленно.
Как ни странно, я могла их понять. Мне тоже всегда нравились отрицательные персонажи. Есть в этой тьме что-то притягательное, предлагающее броситься в омут — с головой.
Меня к нему подтолкнули преследователи.
Злодей подружился с акулами и триумфально вернулся в шестой книге. На бумаге возможно всё, ведь правда? Я надеялась, что преследователи исчезнут, но они решили меня не бросать.
Ведь планировалась седьмая книга. И ещё одна. Вдохновения у меня хватило бы и на пару десятков.
Злодей всё ещё со мной — и не собирается никуда уходить. А верные поклонники тоже рядом. Следят, чтобы я продолжала писать.
И чтобы моё перо случайно не пронзило их любимых персонажей.
133/366
Одна из историй, которые я пишу каждый день - для творческой практики и создания контента.
Глава 6.Здравствуй, купец! (часть четвёртая)
Эта беда обрушилась на город перед Троицей. В то жаркое, раннее утро Федот проснулся весь мокрый от перины и толстого одеяла, под которым они с Глафирой спали.
— Надо сказать Глаше, чтобы убрала перину и одеяла до зимы, — подумал наш герой, подходя к окну. Открыв его и ставни, что выходили на улицу купеческой слободки, его ухо уловило тревожные звуки. На обычно тихой улице, творилось что-то не понятное. Довольно далеко, на границе посада и купеческой слободы шёл бой. Доносилось приглушённое лязганье мечей, удары по щитам и стоны раненых.
Ухватившись за крепкую створку ставни, Федот высунулся подальше, разглядеть происходящее. Волна ужаса прокатилась по нему от увиденного, но быстро придя в себя, вернулся назад. Посидев пару секунд на подоконнике, он понял, что надо делать. Закрыв ставни и окно, разбудил жену и стал ей быстро объяснять:
— Очень похоже, на город по реке напали морские разбойники, это очень жестокие и сильные враги. Пока бой идёт в начале слободы, у дома Павлова, скоро до нас доберутся. Подымай детей, и спрячьтесь, где-нибудь подальше, я выйду из дома, запри все засовы и никому дверь не открывай.
Быстро одевшись, взяв оружие, он вышел из дома. Увидев сторожей на месте, велел Илье бежать по улице и стучать в ставни копьём, будить людей и объяснять, что случилось. Всем мужчинам с оружием, собраться здесь, во дворе купца Олешкина. Женщинам и детям, спрятаться понадёжней. Демьяну бежать в людскую, всех разбудить, мужикам прийти сюда, здесь и дадим бой.
Федот открыл склад с железными изделиями, взял ещё один колчан со стрелами, меч, щит, кольчугу и шлем.
Вернулся с улицы Илья и сообщил, что разбудил домов пять, мужики обещали сюда прийти.
Первым прибежал конюх Степан, с обычным вилами, которыми убирают навоз у лошадей. Из людской пришли Феофан с топором и Афоня с печным ухватом. Увидев это смешное оружие, Федот сказал:
— Сейчас сюда придёт шайка бандитов, а с этим оружием, вы не продержитесь и двух минут, будете убиты. Быстро на склад и берите всё, чем хорошо владеете.
Дважды не нужно было повторять, все бросились вооружаться.
В этот миг ворота отворились, Федот, было, поднял лук и натянул стрелу, но увидел жену Марата, Гульнару и трёх её дочерей. За ними забежал сам Марат с его ночным сторожем и стали запирать ворота. Глаза у них были не округлившиеся от страха, как у всех людей, а наоборот, ещё больше с узились до щёлок. Сторож был крепкий мужик, азиатского вида, на коротких кривых ногах, как у самовара, но руки были сильные и длинные ниже колен, лицо круглое, подёрнутое пушком, вместо бороды и усов. Из оружия у Марата был лук с колчаном стрел и кривой дорогой меч, а у сторожа, короткое копьё и такой же кривой меч, но дешёвый. Увидев скудность оружия пришедших, Федот велел:
— Гуля, стучи в дверь дома, кричи, зови Глашу, там укройтесь с детьми. Марат и ты, как зовут, не знаю, бегите вот на этот склад и берите, что вам надо и быстро сюда. Сейчас будет бой.
— Да, да! Они узе саседний дом грабят. А твой, самий дарагой, точна сюда притут, — волнуясь, сказал Марат.
Защитники соорудили из телег и другого имущества, который нашли на складах, небольшое укрепление между домом и складами.
Дальше события развивались стремительно, уважаемый читатель должен понимать, что эти события происходили быстрее, чем можно прочитать.
Не успела дверь дома захлопнуться за Гульнарой с дочерями, как через забор начали перелетать иноземные воины, со страшными криками. Как они это делали, Федот и его маленький отряд не поняли, но посланники смерти уже стояли на расстоянии пяти саженей от них, и готовы были пойти в атаку. Не прошло двух минут, как у забора во дворе стояло с десяток молодых и крепких бандитов, и и на булыжнике корчились два тела, подстреленных Федотом в воздухе.
Федот приказал своим воинам стать плотнее, за укрытием и закрыться щитами, а сам с Маратом, начал поливать врагов из лука стрелами. Заморские бандиты тоже встали стеной и укрылись круглыми щитами, обтянутыми продубленными шкурами моржа. Выпущенные стрелы, не приносили вреда этому передовому отряду. Стоявший сзади строя бандитов здоровяк, повернулся лицом к воротам и стал вынимать засов. Заметив это, Федот метко вонзил стрелу ему в шею, тот с рёвом осел на булыжник. Наш герой скомандовал:
— Марат, Демьян, Бейте по ногам ушкуйников!
Демьян метнул ножей штук десять, взятых со склада, а Марат с Федотом без остановки пускали стрелы в ноги врагов. Это принесло успех, в строю осталось лишь трое чужаков, остальные катались по двору, заливая его кровью, и один из живых, начал что-то орать на своём каркающем языке. Тут же через забор полетело новое подкрепление. В первый ряд встали заморские воины с большими щитами, закрывающие ноги. Это позволило бандитам быстро открыть ворота, и во двор ввалилась новая толпа врагов. Здоровый рыжий бугай, в шлеме с двумя коровьими рогами что-то каркнул на своём языке и указал мечом на входную дверь в дом. Тут же от основного отряда отделилась несколько крепких воинов, которые взбежали по лестнице на крыльцо и начали рубить дверь мощными топорами. Федот и Марат не сговариваясь, пустили по стреле в незащищённые спины, орудующих у дверей бандитов. Те взмахнули руками, выронили топоры, затем сами медленно осели на крыльцо.
Вожак снова что-то крикнул и уже десяток воинов взбежали на крыльцо и повернувшись лицом к отряду защитников, образовали сплошную стену из больших щитов. Двое здоровяков подняли топоры и продолжили рубить дверь.
— Стрелять без толку, щитами закрылись, дверь долго не выдержит. Помоги им Бог! — пронеслось в голове у нашего героя.
А в это время основной отряд заморских ушкуйников, пошёл в атаку на защитников дома, укрывшихся за телегами.
Я справа завала, Демьян слева, остальные держат оборону по центру,— скомандовал наш герой.
События у входной двери развивались быстро и опасно для семей Федота и Марата. Входная дверь была дубовой и обита полосами железа с обеих сторон, но топоры разбойников, сделанные из каленого металла, оказались ещё прочнее, а рубящие дверь бандиты, были сильными и крепкими мужиками. От двери отлетали щепки и искры от удара топора по железной полоске.
Но вдруг удары топоров прекратились, и Федот понял, что у бандитов пошло что-то не так.
А произошло следующее. Глафира с Гульнарой не стали покорно ждать своей смерти или кошмаров рабства вместе с детьми.
В трапезной, на стене, кроме двух шкур медведей, висело несколько красивых образцов оружия. Глаша сняла себе кольчугу и арбалет со стрелами. Одев её на себя, она мысленно улыбнулась, представив, как нелепо выглядит в этом мужском воинском облачении. Стрелять из арбалета, молодую купчиху научил муж, в те редкие часы, что проводил в кругу семьи. Гуле кольчуга не досталась, зато был лук со стрелами. А уж азиаты, учатся стрелять из лука раньше, чем ходить.
Обе женщины, встали на расстоянии сажени от входной двери и начали ждать, когда в двери появятся первые дыры, величиной, хотя бы с ладошку.
Как только бандиты прорубили первые, небольшие окошки, защитницы одновременно выпустили по стреле в эти дыры. На крыльце раздался истошный крик, одному иноземцу, стрела угодила в живот, второму в бедро. А следующий глупый ушкуйник, решил узнать, кто это в доме засел и нагнувшись посмотрел в образовавшуюся дырку. Ну и Гульнара всадила стрелу в глаз, даже вскрикнуть не смог бедняга, завалился на крыльцо и затих, лишь, торчащая из кровавой глазницы стрела, слегка покачивалась.
Эти три стрелы угомонили азарт штурмующих дверь. Они стояли и переговаривались, не предпринимая, каких либо действий.
В это же время на искусственном препятствии для бандитов шёл кровавый бой.
Малый объём двора, возведённое укрытие и большое количество наступающих, было на руку горстке обороняющихся. Чужаки мешали друг другу, и получалось, что против восьми воинов Федота, стояли примерно те же десять-двенадцать ушкуйников. Остальные стояли за спинами нападающих, и размахивали мечами.
Попытки разбойников поразить обороняющихся стрелами не давали успеха. Надёжные шлемы, большие щиты, кольчуги с длинными рукавами, рукавицы с нашитыми железными накладками, надёжно защищали горстку героев.
А тут ещё неожиданно для заморских воинов, из-за угла амбара выскочили две огромных собаки. Это были Полкан и Жучка. Каждая, размером с полугодовалого телёнка и признающая только своих хозяев. А опоздали они со своим выходом на поле битвы из-за любви поспать в дальнем углу сада. И вот эти два монстра, без шума и лая, только с приподнятой шерстью на загривке и оскалив страшные зубы, которыми они спокойно перекусывают берцовые коровьи кости, стали бросаться и рвать чужаков со спины. Не прошло и пару минут, как с десяток бандитов валялись на булыжниках, истекая кровью из рваных ран на ногах.
И только тогда, нападающие стали стрелять в собак из луков, но они как цирковые акробаты, изворачивались от стрел и продолжали наносить урон врагу. Тут кто-то из заморских воинов, наверное, опытный охотник, всё же вонзил стрелу в рёбра Полкана. Он завертелся волчком, заскулил, но моментально затих, получив ещё пять стрел. Жучка продержалась минут на пять дольше.
Из защитников, первым пал конюх Степан. Мужик он был хоть и крепкий, но уже в возрасте, шёл сорок второй год, и сил в руках осталось не так уж много. Здоровый бандит, что бился с ним на мечах, мощным ударом выбил оружие из его ослабевающих рук. Конюх нагнулся, чтобы поднять меч, но безжалостный убийца рубанул его по открывшейся на миг шее, не защищённой кольчугой. Степан, без какого-либо звука, ткнулся носом в булыжник двора. Следующим погиб Ильдар, сторож Марата. Крепкий бандит, орудующим двухсторонним боевым топором, так сильно ударил по его щиту, что тот раскололся на две части, а следующем ударом вогнал остриё топора в грудь, пробив кольчугу. Но тут же сам убийца пал, проткнутый насквозь кривым мечом Марата.
Горстка обороняющихся воинов, таяла на глазах. Федот, кроме беспощадной рубке на мечах, успевал бросить взгляд на крыльцо дома. Убедившись, что дверь не открыта, а значит укрывшиеся в доме живы. Воодушевлённый его неприступностью, наш герой с удвоенной силой продолжал рубить врагов, счёт поверженных, он уже потерял.
Затем пал от стрелы истопник Феофан. Он не сумел среагировать на пущенную врагом стрелу, и она пронзила незащищённое горло.
Федот чувствовал, как слабеет его правая рука. Крепкий воин, с которым он бился, начинал раздваиваться в глазах купца. И когда уже прилетела коварная мысль, что больше не обнять ему своих детей и не ласкать любимую жену, до него донёсся грохот тяжёлых сапог по булыжной улице и обнадёживающий, знакомый русский клич «Ура-а!».
Во двор ввалилось не менее тридцати воинов из княжеской дружины. Завязался жестокий бой, вернее побоище бандитов, чьи ряды таяли так быстро, что время, отведённое горящей свече, покажется вечностью. Когда дружинники добивали остатки не прошеных гостей, наш герой сидел на камнях, подпирая спиной ворота амбара. Рядом с ним, такие же уставшие и забрызганные кровью, сидели четверо выживших героев. Валяющиеся рядом щиты, казались похожими на мёртвых ежей, иголки которых заменяли торчащие стрелы.
Мясники, проработав на бойне целый день, выглядят гораздо приличнее наших героев. С правой скулы Федота свисал большой кусок кожи с волосами, который придётся срезать, всё равно не прирастёт. Освобождённые от рукавиц кисти, представляли собой кровавое месиво из мелких ран, а левая рука заплыла сплошным синяком, так как приняла все удары на себя через щит.
Марат беззвучно плакал и размазывал окровавленным кулаком слёзы по лицу.
И без остановки бормотал:
— Я теперь твой долзник, Фёдоть, я теперь твой долзник, Фёдоть, я теперь твой долзник, Фёдоть.
У Демьяна было разорвано ухо пополам, от стрелы не успел полностью уклониться, годы берут своё.
Илья сидел и тупо смотрел на свою правую кисть, на которой не хватало двух пальцев, а из их обрубков капала густая кровь.
Афанасий внешне был вроде цел, но кровавая, рванная в трёх местах кольчуга, говорила, что под ней много проблем.
Дружинники уже вязали последних раненных бандитов, когда в ворота вошёл князь, в сопровождении тысяцкого и нескольких высокопоставленных горожан. Все облачены в дорогие доспехи, особенно выделялся тысяцкий. Его кольчуга сделана на заказ, в длину до колен, больше похожа на женское платье, только из железа. Нагрудник, наплечники и нарукавники были искусно отгравированы и позолочены. Шлемы и щиты всех вошедших, также сверкали на солнце гравировкой с позолотой.
Перешагивая через трупы заморских ушкуйников, и шлёпая красивыми сапогами по лужам крови, князь и со своей свитой подошел к нашему герою, который даже не пошевелился и встал.
Разведя обе руки в стороны, как бы стараясь обнять всех выживших героев, начал высокопарно говорить:
— Ну, Олешкин, ну молодец! Опять всем нос утёр! Двенадцать домов купеческих бандиты разграбили, девять купцов убили. А сколько в полон угнали девок, женщин и детей? А на твоём тринадцатом доме поперхнулись. Ведь на пяти лодках ночью пришли, около четырёхсот крепких бандитов грабили город. Сильно досталось посаду, пятьдесят домов разграбили, много людей хотели угнать. Уже на берегу реки и в самих ладьях отбивали их дружинники, но всё же три лодки успели удрать.
Хорошо хоть ты приостановил их прыть, а то бы и всю купеческую слободу вычистили. Да мои орлы вовремя подоспели.
— Что-то долго летели, — огрызнулся Федот.
— Но! Но, купец! Ты дерзить дерзи, да помни, кто перед тобой стоит! А то не посмотрю, что ты герой местного пошива, и быстро переведу тебя в опалу! Тогда узнаешь почём фунт лиха и ушкуйники тебе покажутся милыми гостями, — припугнул князь.
Смолчал наш герой, не стал искать правды.
А тысяцкий тихо спокойно добавил:
— Главное сам, семья, дом целы, а пройдёт время, успокоишься, и всё пойдёт своим чередом.
Только головой сумел кивнуть Федот.
Уходя со двора, князь приказал дружинникам:
— Всё оружие, доспехи, сапоги, одёжку, какая ещё сносная, собрать у бандитов и снести на мой склад. Будет на что сирот кормить.
А уходя, добавил:
— Завтра в полдень, на площади, будем детей осиротевших пристраивать в добрые руки. Сам приходи Олешкин, да кого увидишь, передай.
Весь этот разговор слышали стоявшие на крыльце, и поддерживающие друг друга Глафира и Гульнара. И как только князь со своим окружением вышел за ворота, обе женщины сбежали по ступенькам и, перепрыгивая лужи крови, бросились на помощь своим мужьям. О чём-то переговариваясь, стали трогать и осматривать их раны.
Федот шёпотом, превозмогая боль попросил Глашу:
— Я-то потерплю, позови из людской женщин, и помогите Афоне, Демьяну и Илье, они сильно пострадали.
Подошедшие женщины, увели раненых в людской дом, а Гуля помогла встать Марату, и уводя его со двора, попросила Глашу:
— Пусть мой девотьцки у вас пабудут, пока не уберуть трупы со двор, а то на пужатся, увидя это.
— Хорошо, мы их накормим сейчас, — ответила Глафира.
Федот ночью практически не спал, болели обработанные раны, суставы и кости, особенно левой руки. И, в конце концов уснув, проснулся утром, чувствуя себя ещё хуже чем вечером.
— Съезди вместо меня на площадь, всё-таки сам князь велел быть, —обратился наш герой к жене.
— Хорошо. А ты лежи, не встава556й с постели. Вере скажу, чтобы тебя здесь покормили, — ответила та.
Зная, что конюх убит, а остальные мужики ранены, сама запрягла коня в нарядную бричку и, зайдя за Гульнарой, отправились на площадь.
Там уже собралось много народа. А на самом помосте стояло около сорока детей, разного возраста. На помост поднялся подъехавший тысяцкий, подняв руку вверх, попросил тишины у народа. Через какое-то время гул затих, и Богдан Иванович начал свою речь:
— Честные горожане! Все вы знаете, какая беда пришла вчера в наш город. Заморских ушкуйников было около четырёхсот. Разграбили сорок три дома посадских, да двенадцать на купеческой слободе. Не дошли только до мастерового угла, да во внутрь застены каменной не полезли. Семьдесят один горожанин убит, более пятидесяти угнали в полон. Княжеская дружина перебила более ста пятидесяти бандитов, восемнадцать взяли в плен, захватили две лодки, отбили уже связанных более ста наших людей. Из них перед вами стоят тридцать восемь детей, что остались сиротами, родители или погибли, или попали в полон в северные края.
Люди добрые! Не дайте сиротам погибнуть! Проявите милосердие, возьмите в свои дома сирот! Кто сколько может, по своим возможностям, силам и достатку. Подходите, разбирайте деток! Да поможет вам Бог!
Городская площадь загудела, как растревоженная бортня, и со всех сторон толпы, к помосту стали пробиваться желающие взять к себе детей.
Люди подходили к детям и не выбирая, брали кого за руку, а кого и на руки, и уходили свозь толпу домой.
Минут через пятнадцать помост опустел, остались две небольшие группки детей, стоявших вместе. В одной группе, стояли, держа друг друга за руки стояли три девочки погодки, от трёх до пяти лет, а вторая, состояла из четырёх детей, двух братишек и двух сестрёнок. Все четверо плакали навзрыд.
Сердце Глаши разрывалось на куски, пока они с Гулей пробирались к помосту.
Подойдя к плачущим детям, Глафира присела на корточки и тихо спросила:
— Чего вы плачете, кто вас обидел?
— Нас много и никто не хочет брать к себе, а мы хотим кушать! — ответила за всех старшая девочка и остальные закивали головами.
На что Глаша уверенно, но нежно сказала:
— Неправда, я заберу вас всех к себе! Я буду вашей новой мамой, любить и заботиться о вас. Пойдёте ко мне?
Все четверо закивали головами и, окружив, прижались к ней, обняв её своими ручонками.
Глафира, взяв двоих деток за руки, а те ещё двоих, повела к своей бричке. Гульнара шла следом, неся на руках двухлетнюю девочку, а за руку вела ещё двух девчонок постарше.
Усадив детей, старшим пришлось держать маленьких на коленях, женщины разместились на передних козлах и тронулись домой.
Глафира не сумела сдержаться и подшутила над Гулей:
— Это теперь вас семь баб и один Марат, да, но убьёт тебя!
— Ницо, лутше бутет старатца малчика делат, — ответила Гульнара.
Приехав домой, Глафира Сергеевна попросила Лукерью собрать всех детей в трапезной, а Веру, хорошенько накормить новых членов семьи. Когда все собрались, хозяйка начала:
— Мои любимые дети! У нас сегодня прекрасный день! Вас стало на четыре больше. Давайте знакомиться: это Оленька, ей семь лет, Филарет, ему шесть лет, Кирьян, четыре годика, а самая маленькая двухлетняя Лиза.
Мне надо ехать на похороны Феофана, деток оставляю на тебя Лукерья. Помой, переодень и размести по комнатам.
Приехав к дому истопника, она с сожалением увидела, что похороны и поминки уже закончились, а женщины наводили порядок в доме и во дворе. Найдя жену Феофана и познакомившись с ней, отвела её в свободный угол дома и спросила:
— Сколько детей у тебя осталось и сколько лет младшему?
— Трое, младшей пять годиков, — печально ответила вдова.
— Не волнуйся за детей, вот тебе плата мужа за год, а ещё на деток. Столько же будешь получать каждое Рождество, пока младшей не исполнится пятнадцать лет, сказала приехавшая купчиха и протянула небольшой мешочек с мелкими деньгами, а уходя, добавила:
— С любой проблемой приходи, не задумываясь к нам, мужа зовут Федот Елисеевич Олешкин.
Конюха Степана, похоронили по всем канонам православной церкви, он был одинокий и семью ему заменяли любимые лошади, поэтому и жил на конюшне.
Тяжелее всего выздоравливал Афанасий. Слишком глубокими оказались нанесённые ему раны, но молодость и хороший уход Анфисы, всё же поставили его на ноги.
Федот поднялся с кровати, только через неделю. А ещё через неделю, совсем окреп. И тут пришёл Марат, начал расспрашивать о здоровье, о новых детях, пожаловался на свой бабий гарем. И только за тем, сказал, что завтра зарежет жеребца и приглашает всю его семью, отметить большой мусульманский той, посвящённый появлению новых детей. Наш герой пообещал прийти со всеми домашними.
И перед самым уходом, сосед стал говорить о главном:
— У меня ведь, эти бантиты вес дом окрабили, ларец с таньками нашли. Скора каней нечим бутет кармит, а на отной трафе, ани на коз бутут пахожи. У каво мозно занял денег, но эта мелачь, маи пят табун, многа мешок авса, кажный ден кушат, а сена на зима, нато стагов трицат, а лучша сорак. Да цё я вакруг да окала, Федот, оталжи деньга, скока мозес. Церес гот отам с прибалью.
Наш герой посидел, подумал немного и спросил:
— А сколько стоят твои кони?
Марат задумался, что-то прикинул в уме, и выдал:
— Пута два-три золата стоят маи табун.
— Моё предложение таково – посчитай всех своих коней и когда я буду знать точное количество, возможно куплю всех, но ты будешь продолжать их растить. А продавая, хоть одного, хоть табун, прибыль разделим пополам. Если согласен, иди, считай коней».
Марат явился через три дня и заявил с порога:
— 1850 конь и 150 жерепец.
— Вот теперь посчитаем более точно. Ты торгуешь одного коня по четыре злотника, я тотов купить всех по три, то есть 5555 за всех коней и ещё 150 за жеребцов, всего 5700 злотников.
Если тебя это устраивает, то оформляем купчую, как положено, и я расплачусь самородками на эту сумму.
— По рукам?
— Отнако ты харош купец. Тафай бутем вместе конь заниматца, ты прадавай, я растить. Расхот и дахот папалам, какой кон стох, сабакам на корм».
Федот взял свечу и ушёл в тёмную кладовую, и вернулся, с двумя тяжёлыми мешочками. Передавая их Марату сказал:
— Здесь полный расчёт, теперь кони мои. Давай купчую писать.
Вот так, где-то с потерями, где-то с удачей, трудился купец с утра до ночи.
Прошло десять лет. Купец Олешкин, стал уважаемым гражданином Тучинска. На всех собраниях к его мнению прислушивались не только почётные горожане, но и сам князь. Большую часть от прибыли от торговли, он пускал на помощь простым, нуждающимся людям. Первое, что сделал, закончил строительство прекрасной церкви в селе Кирилловка, где настоятелем был отец Сергий. При церкви открыли приют для сирот, со всей округи собрали туда детей. Ещё Федот на посаде построил добротную лечебницу для простых людей, где бесплатно врачевали два знахаря. Один был из местных, а второй доктор шведский. Специально Афанасий ездил в Европу и нашёл его там.
Вместе с Верой открыл бесплатную поварню, где круглый год давали горячие обеды. До трёхсот нищих приходили в полдень отобедать.
От большого тракта до родной деревни, и по ней самой, уложили дорогу камнем. Аж три лета работали над этим мужики.
Причал построил на речке Берёзовка, около деревни Белая, и рядом лавку со складом. Теперь люди могли купить всё необходимое там, не ходя в соседнее село. Торговала в этой лавке, бывшая нищенка Фрося, что жила в его доме с мужем и детьми.
Глафира всю себя посвятила детям и торговле в лавке.
Фёдор, старший сын не захотел жить в городе, стал настоящим охотником и неплохо резал по дереву. Его уникальные вещи отец продавал на ярмарке, а некоторые оставлял у себя в доме. Фёдор построил хороший дом в родной деревне, женился и растил двоих детей.
Рядом построил дом друг Семён, тоже охотник, стал семейным человеком, у него росла одна девочка.
Бонда умер, как жил тихо, мирно, так и ушёл на небеса. Возвращаясь с побывки домой на Троицу, Фёдор с Семёном обнаружили в прихожей стоящий на полу гроб, а в нём, в чистой одежде умершего старика. Рядом стоял красивый деревянный крест, на котором было вырезано «Бондарев Афанасий Демидович».
И только тогда все поняли, насколько он был простой, не злобный и скромный человек.
Похоронили его там же, где уже лежали двое неизвестных и Афоня.
Полина выросла в прекрасную девушку, точную копию своей матери, небольшого роста, крепенькая, чёрная коса до пояса и все женские прелести были при ней. Вышла замуж по взаимной любви за гончара. Отец в приданное подарил дом на купеческой слободе, купленный им ранее, после набега заморских бандитов на город. На первом этаже своего дома открыли лавку, где торговали изделиями из железа, дерева и глины.
Кроме всего Полина занималась разведением голубей. Это стало любовью на всю жизнь, и снабжала отца сильными почтовыми птицами, для поддержания связи с нужными людьми.
Кузнец Алексей переехал жить в город со всей семьёй. Наш герой построил ему большой дом и просторную кузнецу на мастеровой слободке. Лучше его железных изделий в городе не было и все об этом знали. Он не забивал себе голову закупкой металла, сбытом готовой продукции, поиском хороших заказов. Всем этим занимался Федот.
Также усердно трудились Макар с Епифаном, только переезжать в город не стали, им нравилось жить в отдалённом селе, рядом с тайгой и речкой.
Из Афанасия получился хороший добытчик сырья и нужного товара. Если надо было куда-то съездить или что-то достать, он всегда с удовольствием отправлялся в дорогу. Наверное, поэтому, до сих пор оставался холостяком в свои двадцать восемь лет.
Марат с Гульнарой, стали близкими друзьями семьи Федота. Все праздники и тяжёлые дни они были вместе. Их дети также дружили между собой.
Демьян, после схватки с заморскими ушкуйниками, стал близок нашему герою и тот его назначил управляющим своего дома. Одновременно он отвечал за охрану купеческой семьи, Полины и кузнеца Алексея.
Так и шла бы жизнь наших героев своим чередом, с большими и малыми проблемами, с удачами и разочарованиями, с радостями за себя или близких людей, если бы не одно но, которое приходит с той стороны, откуда никто не ждёт…
Оптом дороже
Часть 1.
Глава 3.
- А ну-ка, Петрович, запиши мне номер этого контрацептива, - попросил Владимырыч Алексея, протягивая тому небольшой блокнотик со встроенной в него авторучкой.
Гурский спокойно сделал запись николаевского авто номера, с быстро удаляющейся от них иномарки. Дело в том, что за пару секунд до этого, грязный тонированный «мерс», в нарушение всех правил, справа по обочине на огромной скорости обогнал их «Nissan». При этом погрузив старого японца в облако пыли и щедро осыпав мелким гравием.
- Я у знакомого «гайца» номер пробью, возьму пару быков с собой и подъеду поздороваюсь с этим резиновым изделием, - процеживая каждое слово, вел дальше водитель. – У нас в бараке так не ездят …
Маневр «мерса» действительно был опасным. Впереди шла фура и временная потеря видимости не сулила ничего хорошего. Но Владимырыч, со спокойствием основанном на огромном опыте дальнобойщика, крепко держал рулевое колесо чуть притормаживая по степени необходимости. Выразиться он мог, конечно, и более по-народному, но видимо присутствие Елены (жены Алексея), на заднем сиденье ввело его в рамки литературной речи.
Гурский посмотрел в сторону водителя. Тот вероятно, уже прокручивал в голове будущие планы по поводу визита к лихому незнакомцу. Усы не двигались, весь выпрямился, смотрел строго вперед. «Этот может … - прокомментировала по-своему ситуацию вездесущая память».
Резво проскочив плавный подъем у селения Половинки, «Nissan» с тремя пассажирами внутри, вышел на финишную прямую к городу Николаеву.
Алексей Гурский и его жена Елена переезжали на новое место проживания. Дальнейшая их рабочая деятельность теперь была плотно связана с территорией между реками Ингул и Южный Буг. Хорошо знакомый город Николаев, сейчас казалось, встречал Гурского немного другими оттенками. Это как, если бы вы очень долго расхваливали какое-то место, но знали о нем только по слухам, а сейчас сами были вынуждены туда переехать, имея из информации только свои же утверждения. Проезжать и проживать – это как говорят в Одессе, немножко разные вещи. Начинаешь замечать нюансы, которые ранее были вне зоны твоего внимания. Находятся подтверждения, как различным домыслам, так и проверенным теориям.
Так, например, вездесущее изобилие рекламных бил бордов могло привлечь внимание Гурского, только на предмет изображений на тех - брендов «Unist-ы». Кои они нещадно плодили по всей Украине и не только. А здесь, прямо на въезде в город, перед красавцем мостом через реку Южный Буг красовалось изображение лежащей полураздетой дамы, с интригующей улыбочкой и доминирующей надписью ниже, не вызывающей сомнения в своей правдивости – «Уложим всех!» Как позже понял Алексей, это была реклама диванов местного производителя. «Ну, круто! - подумал он про себя. – Завлекает, начинает подтверждаться одно из сленговых самоназваний Николаева, как города невест…»
После второго подобного рекламного бил борда, он уже вслух улыбнулся и обратил внимание Лены и Владимырыча на очередной шедевр. На том, местные креативщики умудрились к громадной плоскости самого щита приспособить прозрачную ткань. Она, по замыслу рекламщиков являлась легкой юбочкой, постоянно приподымаемой порывами ветра, над высокими бедрами пышной красавицы.
И надпись, с ударением на последнюю букву - А, намекала на многое : «АнгелА не крепость, АнгелА – уверенность!»
Местная фабрика по производству нижнего белья «Ангела», в пух и прах разносила всевозможные шаблоны.
- Во как трусы надо рекламировать! – восторженно произнес Алексей. – Мерчам из «Unist-ы» показать плакатик стоит.
Лена провела заинтригованным взглядом данное художество и видимо, так же утвердилась в том, что Николаев не только город невест, но место и всевозможных радостей до брачных дел …
- А-то! - взбодрился Владимырыч. - У нас девчонки - самые красивые. Это я сразу понял, как только свою Галину Владимировну встретил.
Алексей уже позже для себя отметил, что ни разу от водителя не слышал, что бы тот называл свою жену не иначе как – Галина Владимировна, с обязательным придыханием при этом.
- Здесь же, как у нас, в потемкинском краю, - возбужденно повел он далее, - генетика решает все. Сам князь Григорий Таврический, ну тот хрен Екатерины который …
Тут он быстро смолк, и сам себя стукнул ладонью по усам, при этом виновато поглядывая в зеркальце заднего вида на Елену. Жена Гурского улыбнулась и сказала:
- Леонид Владимирович, продолжайте, очень интересно. Я тоже люблю про красивых женщин послушать.
- Отож, гутарят наши старики, что край этот крепаками заселяли и солдатами бывшими. Еще до основания - как Николаева, так и Херсона. И соответственно, жен новых привозили им с разных земель, - важно вещал далее Владимырыч. – И чего да почему, непонятно, но девки тут красивые получались. Обратил на это внимание, еще в бытность свою, сам князь Потемкин Тавричесский и, мол, постановил, красавиц местных до Питера, к самому царскому двору поставлять.
- Знакомые ходы правящих классов, - продекларировал в тон водителю Гурский. – Первые конкурсы красоты еще при Чинхис-хане проводили.
- И правильно, - сказала Лена. – Таки шанс!
- Ну да, Леночка, не всем же так с мужем повезло, правда?
Алексей подмигнул жене, повернувшись в ее сторону. Лена в ответ прикусила нижнюю губку и чуть подалась вперед. Жест из репертуара режиссера Якина, гениально сыгранного актером Михаилом Пуговкиным в фильме «Иван Васильевич меняет профессию», так же был в семье символом, обозначающим полное взаимопонимание.
Леонид Владимирович, переключил передачу под рулем, усмехнулся и продолжил:
- От с тех времен, и повелось называть наш Николаев – городом невест. Кто был здесь, тот подтвердит однозначно. На процент населения, самые классные девчонки у нас.
Потом чуть погрустнел и добавил:
- А вот с мужским населением, таки вопрос. С вменяемыми, в смысле. То калдырь, то наркота …
- Как и с открытыми люками на дорогах, - добавил Гурский.
Владимырыч в ответ, многозначительно поднял указательный палец вверх, в узнаваемом стиле – «я так думаю!»
С квартирой определились быстро. Трехкомнатная «чешка» в самом центре, не далеко от памятника героям-танкистам, стала новым местом проживания Алексея и Елены. Вопрос был не количестве комнат, или там завышенных требованиях пары, просто все сходилось и по цене, и по удобству. Новый арендованный офис находился в 15 мин. пешего хода. Рабочая рутина по организационным вопросам сразу унесла Гурского в процесс создания нового предприятия. С раннего утра до позднего вечера Алексей был занят по работе. Первые дни было точно не до пикантных плакатов и не до исторических фактов из жизни города. Лена так же пару первых дней не выходила из квартиры, по причине полной химчистки жилого помещения. Изобилие всяческих странных пятен на креслах и диване, не свежие шторы и чуть под запущенная сантехника прошли полный курс реабилитации.
Странности в квартире на 7 этаже, с николаевским уклоном, начали проявляться уже в течение первой недели проживания пары. Причем ночью.
Как и в каждой зажиточной советской многоэтажке, в этой была так же проведена проводная телефонная сеть. Старый дисковый телефон гордо красовался на тумбе перед зеркалом в прихожей. Так в одну из ночей, точнее уже за полночь, раздался звонок. К аппарату подошла Лена.
- Ну что, есть? – произнес встревоженный женский голос из динамика.
- Что есть? – не поняла вопроса новая хозяйка квартиры.
- Ну, бабы свободные – есть? – продолжили на другом конце провода.
Лена отодвинула от уха трубку и постаралась понять весь «сюр» происходящего, как в таких ситуациях выражался ее муж. Потом решила не заморачиваться и переспросила:
- Сильно надо?
Из трубки послышался какой-то голосовой сумбур нескольких женщин с последующим ответом:
- Слушай мать, две надо на пару часиков.
- Нет, доця, не получится – уехали все… - спокойно ответила окончательно проснувшаяся Лена, - на гастроли уехали, на рейсовой «канарейке» уехали – 02 называется.
На той стороне бросили трубку. «Оказывается тут до нас хунтрест обитал, - подумала она зевая, - весело…и запросы прямо не стандарт».
Что-что, а отобразить при ситуации Елена Юрьевна могла. Одесса - это в крови.
Утром за завтраком смеялись и строили теории о том, какой по смысловой задаче будет следующий звонок. Ну, шутки шутками, а Алексей решил уточнить у риэлтора, кто все-таки до них здесь обитал. Риэлтор Анна, всем своим видом, гипотетически, соответствовала статусу бандер-маман, в простонародье называемой – «бандерша». Но только с виду. При первой встрече, еще перед переездом, когда Алексей подошел в назначенное место для дальнейшего обсуждения квартирного вопроса, он увидел Анну в позе – «собирающая урожай картошки». Память аж присвистнула: «Епт! Вот это корма!» Но, как известно внешность не сильно выбирают - и потому Гурский перевел себя сразу на деловой тон.
Сейчас дама-риэлтор на его просьбу как-то что-то прояснить, просто шутила и заверила, что все хорошо. Живите, мол, спокойно, это недоразумение. Но у подозрительного Гурского, навязчивое чувство сомнения настоятельно давало ему понять, что странные звонки еще будут точно.
Основные заботы на директорской ниве у Алексея Гурского, состояли в большей степени непосредственно из управленческих задач. Ему приходилось соединять в единый рабочий механизм целый букет из различных направлений. Вселенная николаевского филиала состояла из множества созвездий, планет, млечных путей, падающих метеоритов и партнерских галактик. Созвездиями можно было назвать два основных направления в списке брендов «Unista»: продуктовое и бытовой химии. Планеты – это конечно же, незыблемые «столпы» любой фирмы, а именно: склад, бухгалтерия, транспортный цех, административный персонал и безопасность. Млечный путь – это отдел продаж или как его еще привык называть Алексей короткой аббревиатурой – СТП (судьба торгового представителя). К нелегкой СТП, можно смело было причислить и падающие метеориты, т.е. уходящие и вновь приходящие сотрудники, мерчендайзеры, иные акционные активаторы и залипшие долги в дебиторском списке. Ну а партнерские галактики – это целые миры из клиентской базы. Опт и розница, базарники и лоточники, кафешки и бензоколонки. Отдельным же видом можно было выделить, проживающих у галактических партнеров «инопланетян». Там попадались еще те экземпляры…
- Алексей Петрович, вы не удивляйтесь его манере поведения, - говорила размеренно Оксана (новый супервайзер николаевского филиала). – Он из 90-х, короче. Дядька непростой, но денежный и когда надо всегда выручал. Под праздники план закупок нам делал.
- Хорошо, разберемся. Он нам сейчас нужен как витрина на всем «Колосе», ты же понимаешь, визит Топилова – это просто вопрос времени, - отвечал спокойно ей Гурский.
Оксана закивала головой в такт движения «Ниссана» Владимырыча. Ухабы перед оптовой базой заявляли о себе все настойчивее и настойчивее. Водитель чертыхаясь, пытался их максимально объезжать.
- На рынке будет порядок, я гарантирую. Вы главное пообщайтесь с ним. Он такой, типа есть необходимость в общении только с верхами. Вы новый руководитель, он тут себя считает VIP персоной… Ну, вот это ему нужно. А то я с ним начала по поводу рекламных акций от «Unist-ы» на его рынке, а он пожелал переговоров с руководством.
Оксана была из тех девушек, с которыми при долгом общении начинаешь замечать за собой определенную необходимость, так сказать - продолжить общение. Вкрадчивая, почти внутренняя манера говорить, подбирать интонации, словно вести к желаемой цели - действовала безотказно в сфере торговли и не только … Повышенное внимание со стороны сильного пола, было ее постоянным спутником. Симпатичное, чуть даже детское выражение лица в сочетании с гармоничными формами ниже, делали ее явной фавориткой в николаевском офисе. Тонкие губки говорили монотонно и по делу, а в сочетании с ровным срезом челки над глазами карамельного оттенка - и вовсе имели гипнотические нотки. Что Гурский, конечно же ощутил на себе, и … перевел все это дело - в созидательное, торговое русло. Оксана вела за собой весь штат вновь прибывающих торговых представителей, и сама лично, отвечала за крупный опт в продажах. Опыт обучения на различных тренингах и работа с западными производителями, пришлись ей в пору, и на филиальной структуре «Одесс-Юни».
На всех территориях оптовых баз, а Алексей их за годы работы насмотрелся вдоволь, было все очень даже похоже. Если на время убрать с площадки громоздкие фургоны и горы картонных ящиков, вперемешку с пестрыми пластиковыми упаковками, то – это идеальные локации для фильмов о великой американской депрессии начала ХХ века. Пыль столбом, облупленная штукатурка на стенах приземистых строений и разбитые ржавые каркасы всевозможных автомобилей.
Так и ждешь, что сейчас из столба пыли вынырнет глазастый «Ford», с бандой гангстеров в костюмах и «Томпсонами» наперевес, или какой-то пьяный ковбой, поднявшись из-под ступенек и размахивая бутылкой, заорет пошлые куплеты.
А так, в реале: суета, грохот и мат. Единственное видимо, что однозначно объединяло мир из американского прошлого 30-х, с миром складских материй времени 2000-х – это пыль.
Алексей пройдя вдоль длинной бетонной рампы, в след за Оксаной, поднялся по небольшой лестнице. По пути им приходилось то и дело петлять между снующими туда-сюда грузчиками.
- Олежка, йоб твою мать! – орал один из персонажей на мелкого парнишку с грудой коробок у борта машины. – Ты вчера тоже так медленно свою «плечевую» за жопу тискал. Кидай блядь быстрее у меня совсем времени хуйня тут осталось.
Тот, который Олежка, перекинул с усилием коробки в машину, глуповато улыбнулся и как бы в знак победы сделал жест – «yes!», свободной рукой.
- Йибундей хренов, тягай давай, - продолжал тот же голос в адрес Олежки. – Привел вчера сюда на склад «хуну» с трасы, сам в хламе, готовый, вырубился, так она у сторожа дорогу обратно спрашивала, - кому-то уже дальше вещал «олежкин» наставник.
Алексей невольно улыбнулся: «Николаев, однако …» Со временем, проживая в этом городе, он узнал значение термина «плечевая». Так водители-дальнобойщики называли своих временных подружек снятых на трассе, с целью только им ведомой - любви дорожной.
Диалоги с подобным подбором терминов, как и разбросанные вокруг бутылочные стекла, постоянно возникали по пути следования Гурского и его супервайзера. Оксана шла впереди, просто не замечая ничего вокруг. Но, Алексей все-таки отвлекся еще раз на складские зарисовки. Услышанный им диалог, не совсем вписывался в общую картину.
Сразу был звук падения тяжелого ящика с чем-то стеклянным внутри. Потом человеческий вой от боли и изречение по слогам:
- Ай! Б-б-рат, ай ак-к-куратней брат…
- Прости, прости меня ради Бога прости, брат, - быстро и возбужденно заговорил другой голос.
- Ой! Пальцы, та что бы целы остались, что бы Господь уберег … - держась за стопу причитал несчастный, сидя в образовавшейся луже с желтой пеной.
Вокруг отчетливо потянуло экстрактом какой-то лимонадной химии. Виновник падения ящика, пытаясь приподнять своего товарища на ноги, все приговаривал:
- Не переживай, брат, все пройдет, все с Божьей волей наладится…
Оксана увидела легкое замешательство своего руководителя. Подошла с боку и тихо сказала:
- Это верующие, у них тут склад. Сладкой водой, минералкой и всякими напитками занимаются.
Алексей махнул ей в ответ, мол, понял. Память сразу вставила свою формулировку: «А прикинь, если бы тот Олежик, уронил этот ящик на ногу тому типу, что ему пхал… во тирадка бы образовалась!»
В самом конце складской рампы, у дверного проема в изобилии облепленного всевозможными вывесками, Алексей и Оксана остановились.
- Здесь, на втором этаже, - сказала девушка. Потом показала на внушительную табличку с надписью: «ЧП Хоменко. Лучший ассортимент и лучшее партнерство. Бытовая химия. 2 этаж. Работаем без выходных . С 8.00 и до …»
А далее, после «до» следовал какой-то значок. Алексей присмотрелся, там красовалось, выполненное в очень живом стиле изображение человечка-крестьянина, полулежащего на большом плуге. Точнее былинный пахарь, видимо почти современник Льва Николаевича Толстого, падая и волоча ноги, только руками удерживался за свое орудия труда.
- Прямо ода - «о старательности» на рабочем месте, - сказал вслух Гурский, глядя на необычную вывеску. Креативно.
Оксана улыбнулась и показала жестом - «нам сюда».
В широкой приемной офиса ЧП Хоменко, гости увидели, точнее скорее услышали громкую сцену с участием трех человек.
- Гена! – орал бугай в камуфляже на щуплого, относительно уже пожилого мужичка. - Гена, я уже понял! Я тупой охранник, бывший баскетболист - уже все понял. А ты тормозишь так, что у меня аж нервы сдали.
- Коля, Коля, не горячитесь. У Геннадия все получиться, - миролюбиво успокаивала охранника аккуратно одетая женщина средних лет. – Он должен во все вникнуть.
Оксана легко кивнула женщине, и та еле заметно улыбнулась ей в ответ.
- Куда вникнуть! Тут уже провалиться можно - в то, что Вы так понятно объясняете, - не унимался Коля. – Привел шурина - дятла на свою голову!
Женщина мягким жестом приглашала охранника проследовать на свое место.
- Два часа Гена! Тебе Юлия Викторовна рассказывает, что такое прайс, а ты так и не понял, чего там цены разные написаны …
Коля возбужденно отмахнулся от бледного Гены, который после его крика казалось, стал еще меньше - и посмотрел на вошедших Алексея и Оксану.
- Здравствуйте!- сказала Оксана. – Нам назначено к Виктору Витальевичу. «Одесс-Юни».
- Сейчас. Да, здравствуйте, - ответил Коля чуть растерянно.
Но, не успел он подойти к двери шефа, как оттуда вышла очень интересная дама.
«Слушай, Петрович, - сразу вставила память, - их точно тут как одна мама родила…»
И было с чего, так явно проявиться всевидящему алгоритму. Девушка выглядела, что называется – «главный калибр». Белая копна волос, чуть небрежно подвязанная в вольный хвостик, полные губы и классические, с большими линзами очки секретарши. Ниже – больше. Светлая рубашка, вольно покрывала узоры бюстгальтера и далее уходила в широкий пояс, венчающий сверху темную мини- юбку. Апофеоз – загорелые, правда чуть полноватые ножки. Не увидеть все это нормальному мужчине было просто невозможно.
- Здравствуйте! – сказала с улыбкой секретарша, оторвав свой взгляд от пачки бумаг. – Вы к Виктору Витальевичу?
- Да, - ответила Оксана, - к 15.00 договаривались. Гурский Алексей Петрович –директор николаевского филиала «Одесс-Юни», - закончила она, указывая на Алексея.
Дама - секретарь приветливо кивнула светлым «локоном страсти», упавшим с ее плеча точно в разрез рубашки на груди. Скрылась за дверью и через мгновение жестом попросила войти в кабинет.
- Алексей Петрович, - быстро сказала Оксана, - Вы сами, там, я лучше в торговый отдел схожу. С Юлей Викторовной вот, их коммерческим директором поговорю.
Гурский проследовал в светлый кабинет руководителя предприятия ЧП Хоменко.
Навстречу к нему направился плотный, скорее уже толстый мужчина. Отдалялся он от оригинальной картины на стене, покрывавшей чуть ли не две трети ее пространства. На ней, в самом реалистичном стиле, был изображен хозяин данного кабинета в огромной ванне, из которой выплескивались перемотанные резинками пачки 100 долларовых купюр. Сам, изображенный на холсте Хоменко, гордо выставив левую руку с чашкой кофе, правой поправлял черную бабочку, венчающую модный фрак.
«Мол, купаюсь в деньгах, - была первая ассоциация, которая посетила Гурского».
Широкая улыбка на круглом лице, приближающегося картинного шефа с несколькими золотыми коронками во рту, выражала само радушие. Ровный загар на лысине, щеках и подбородке делал этого человека (явно за 40), чуть моложе своих лет.
- Виктор! – произнес хозяин кабинета, пожимая руку Гурскому.
- Алексей.
В это время из-за неплотно закрытой двери снова послышался знакомый голос бывшего баскетболиста Коли:
- Гена! ЖожОба и кукумбер – это виды шампуня. Гена, я уже понял …
Ну и дальше - про нервы и шурина-дятла. Причем, французское слово жожобА, обычно употребляют с ударением на букву– А; Алексей знал этот вид моющего средства. Но Коля, видимо или не вникал в эти тонкости или просто таким произношением решил охарактеризовать – патовость, в возникшей ситуации с несчастным Геной. Получилось атмосферно.
Хоменко принял от гостя визитку, просмотрел ее внимательно и произнес:
- Вот так Алексей Петрович и живем.
Гурский присел на предложенный Виктором стул и самым располагающим тоном произнес:
- Неплохо живете. Я смотрел на наши с Вами торговые обороты, и вот офис так же порадовал.
Виктор наклонился к телефону- коммутатору:
- Альбина, - ровно проговорил он, в ответ на женское «да» оттуда, - зайдите, пожалуйста.
«От жеж бывает, все сошлось – Альбина, ну ты понял, - высунулась память, - именно Альбина». Алексей сдержал улыбку. Зинаидой или Прасковьей, он даму-секретаря точно не представлял.
Альбина вошла и покорно стала в нескольких шагах от своего шефа.
- Напитки? – спросил у Гурского Виктор.
- Стакан воды, максимум, - благодарно, с интонацией ответил Алексей.
- Да, Альбиночка. Нам сюда минералочки сделайте, пожалуйста. И попросите потише там охрану бакланить …- тут он чуть запнулся и интеллигентно добавил, - пусть Коля успокоится.
Альбиночка удалилась со словами:
- Конечно, конечно.
Но, даже закрытая дверь не стала преградой для донесшегося из приемной шипения Альбины на Колю и его сбивающихся ответов в виде звуков типа: «а шо, а я шо, ну дятел он …»
Виктор Витальевич покачал головой и выдохнул. У него видимо так же был очень хороший слух.
- Есть фирма, есть обороты, склады и «крыша», - начал Виктор, немного отвлеченно, - а вот – человек, всегда вопрос. Стараешься для них, стараешься. А в большинстве попадаются, то дармоеды, то – дятлы …
Алексей на секунду вспомнил речи Владимырыча, о дефиците вменяемого мужского населения в Николаеве.
Хоменко посмотрел в сторону закрытой двери. Алексей соглашаясь, кивнул своему визави.
- Все это мне очень знакомо, коллега, - отвечал ему Гурский и уже приготовился к деловым вопросам, обсуждение которых наметил заранее.
Виктор то и дело потирал раскрасневшуюся шею под подбородком. Подвинул к себе какие-то бумаги, а потом чуть небрежно отодвинул их назад.
- Вы же Алексей знаете, наши николаевские реалии. О чем тут у нас с рождения человек думает? Как пойти вечером на ул.Советскую, как кого-то там снять, что-то выпить или дать кому-то в морду. И я таким был. Потом взялся за голову.
- Еще не совсем узнал, я из Одессы.
- О! – живо отреагировал Виктор.
В это время вошла Альбина. С очаровательной улыбкой расставила прозрачные бутылки и стаканы на столе. Хоменко засопел, потирая шею в том же месте смотря за жестами секретарши. Потом, как бы отвлекшись, опустил руку ниже по голубой тенниске и довольно откровенно покрутил выпирающий сосок на своей отвисшей груди. «Фрейдизм чистой воды, - подумал Гурский, - попробуй устоять перед такой». Его движения носили явно бесконтрольный характер, и вскоре та же рука вернулась к растертой шее.
- Виктор Витальевич! - предпринял еще одну попытку начать деловой разговор Гурский. - У нас появилась возможность поддержать Ваши точки на рынке рекламными акциями. «Unista» готова выделить персонал и бонусный товар.
- Так не отсюда Вы? – удивился Хоменко, совсем не обращая внимание на деловой посыл Гурского. – В Николаев из Одессы!?
- Да, недавно переехал. Под создание филиала.
- Женат? – загадочно понизив голос, спросил Виктор.
Гурский кивнул и с улыбкой добавил:
- Я уже начал понимать, что правильно поступил, когда сюда решил с женой приехать.
- Ото, оно Алексей! Лучше с Одессы свою забрать, – протянул Виктор Витальевич. – А то здесь почему-то мужики как с ума сходят. С николаевскими бабами, то разводятся, то женятся, то разводятся, то женятся … Я сам уже два раза женат был.
Потом перевел взгляд на дверь и добавил:
- Чувствую скоро и третий буду …
Во время образовавшейся короткой паузы, Гурского посетило определенное чувство, что этому человеку, при всех его достижениях видимо не хватало чего-то очень простого и понятного. Какой-то житейской философии что ли.
- Здесь это, дело житейское, все очень индивидуально, - повел далее в тон собеседнику Алексей, - у кого качество во времени проявляется, а кому и через количество пройти стоит.
Виктор открыто улыбнулся. Потом прищурившись, с намеком на некую крамолу спросил:
- А Вас как, наш Николаев, еще в дальнейший путь за «качеством» не снарядил?
- Нет, и точно уже не снарядит, - прямо ответил ему Гурский. И нарочито серьезно добавил. – Мне повезло окончательно: моя жена родилась на Змеином острове, в год змеи…
Что являлось чистой правдой. Родители Елены, в год ее зачатия, работали на Змеином острове в Черном море, отец был смотрителем маяка. И мама там выносила девочку полный срок. Потом вертолет доставил маму Таю прямо к роддому в Одессе - и будущая жена Алексея Гурского увидела свет.
Хоменко откинулся на кресле, хохотнул и отпил воды так, словно это был бокал с виски.
- Да, железно. С такой постановой можно и в Николаев переезжать!
Сленг Виктора Витальевича, периодически напоминал о своем рождении на полях беспокойных 90-х.
- Моя первая жена с Доманевки была, - решил продолжить Хоменко, - это село в области, да я и сам оттуда. Чтобы Вы понимали Петрович, что это за пятак, я вам приведу пример со слов своего регионального. Я его гонял тогда по территориям нещадно, и указал - как приоритет, отработать в плане клиентуры свою Доманевку. Тот хлопец не знал, что я оттуда. Так он приехал и говорит, мол, глухарь там полный. По торговому делу. И еще, говорит, так уже по-человечески: «ты понимаешь, мол, Витальевич, когда я стал на пригорок перед той Доманевкой, так у меня слезы сами с глаз пошли, впервые как себя с детства помню…»
Хоменко немного погрустнел, и - переведя блуждающий взгляд на пепельницу, негромко сказал:
- Вот, все так же и сейчас, как и при моем отъезде сюда лет 10 назад. Курите?
- Нет, уже давно –нет, - ответил Гурский.
И про себя, не весело улыбнувшись, подумал: «Прямо достоевщина какая-то намечается. Капитал, страдания, безнадега душевная и любовь Родине».
Закурив ароматную сигарету, Виктор продолжил:
- Вот из «того слезного рая» в 90-х, мы с первой сюда и перебрались. Бизнес, братва, куда же без этого было. Рынок и закрутилось. Потом второй брак, вы же видите, что здесь с невестами творится … Чую дичать начал. Потребитель и все тут. Опять развод и по кругу.
Он сильно выдохнул и раздавил окурок в пепельнице. Снова возникла пауза. Виктор Витальевич повис в мире своего монолога. Алексей не нарушал его состояния.
- А вокруг глянешь, так и поговорить не с кем. Когда много зарабатываешь, так тебя получается - только слушать и приходят. Кивают гривой, да заигрывают. Я раз вызвал своего коммерческого, до Юлии у меня тут был один, за границей учился.
И спрашиваю у него как-то: как у тебя дела? А, он мне отвечает: у нас в компании все хорошо. Я ему: ты не понял друг, я спрашиваю, как у тебя дела, а не у компании. А он мне, то же самое: в компании все хорошо. Как долбень зомбированный…Так ни хрена и не понял, чего я от него хотел.
Хоменко выровнялся в своем огромном кресле.
- Вот и мой знакомый, американец Стивен. Тот, что у нас открыл клубешник -«Дикси Барбекю» называется, то же самое говорит. Ваш пипл или дринк или стьюпет, а герл – бинго! Знаете это место, на горе в центре, где трамвайное депо раньше было?
- Слышал что-то, - ответил ему Алексей. – Но, еще не довелось побывать.
Виктор сделал жест, типа – «секундочку» и достал из стола красивый флаерочек.
- Это для своих, vip-тема. Покажите админу на месте, он поймет, что только лучший столик надо и обслуга. Советую! Как «грев» на вечер …
- Прям, спасибо! – принимая небольшую открытку, с благодарной улыбкой сказал Гурский.
Виктор Витальевич легко взмахнул пухлой рукой, мол, пустяк.
Достал еще одну сигарету и монотонно продолжил:
- Стал я тут короче реалистом, деньги – товар - деньги. А с людьми … Вон, видите, с кем работать приходится, - предприниматель указал в сторону приемной. Алексей так и не понял, что имел в виду его собеседник: или красоты Альбины, или Колиного шурина – дятла, кандидата на должность торгового представителя …
Желание Гурского в очередной раз перевести беседу в рыночное русло, Хоменко пресек простой и понятной тирадой:
- Да черт сними с этими прайсами и закупками, Алексей! Я куплю столько, сколько Вам надо, там под план и т.д. Мой рынок «Колос» все схавает. Ставьте свои акции с мерчами. Я дам распоряжение Юлии. Слово Хомы! Меня тут в городе все знают!
Сейчас Виктор перешел на более привычный жаргон, используемый им в деловых вопросах.
- Тогда порядок! – был краток Гурский, где-то в душе порадовавшись такому развитию событий. – Рад был знакомству. Приятно иметь дело.
- Нима базара! – с чуть деланным смешком ответил Хома. – Спасибо Петрович, что нашел время для личной встречи. Ежели чего там, по делу, набирай прямо на трубу.
Здесь Виктор, определенно старше Алексея лет на 10, как-то очень естественно перешел на - ты. Гурский не предал этому никакого значения.
- Благодарю Виктор! Обязательно продолжим общение. Было познавательно, особенно, о - Человеке!
Хома лично провел Алексея и Оксану, аж на первый этаж. Попрощался, окинул грустным взглядом пыльную реальность всей складской территории, потер шею, вздохнул и поднялся по ступенькам обратно.
Уже в «Ниссане», Алексей анализируя беседу с радушным хозяином ЧП Хоменко, для себя понял, что довелось ему сегодня побыть той отдушиной для Виктора Витальевича, которой так иногда каждому из нас не хватает.
К слову о котиках / Кузнец богини. Мастер Велка (Книга 2)
Всем добра!
Каждый день попадаются в ленте посты про пушистых. Как тут не вспомнить кусочек из истории, где как раз есть такой пушистый и наглый комок. Раз уж постить целиком рассказ смысла не имеет, поделюсь маленьким отрывком и предложу всем желающим дочитывать на просторах author.today
Приятного чтения!
Стук не прекращался. Голосов не слышно. Почти наверняка незваный визитер знает, что хозяйка мастерской на месте, и почти наверняка уверен, что, подай он голос, ему не откроют. С такими исходными данными к двери вообще приближаться нельзя.
Однако стук не прекращался. Настойчивый и громкий.
Чертыхнувшись еще раз, когда чуть не запорола вещь, Вальканта отложила инструмент и направилась к двери, готовая убивать.
Раскрыла рывком дверь и запнулась. Ругаться конкретно на этого гостя может быть себе дороже.
- Приветствую, малыш! – улыбался ехидный бог, сверкая алыми рубинами глаз. Приветственно поднял руку. – Есть дело к тебе.
Вальканта даже слова не успела вставить, как ее обогнули и беспрепятственно и нагло вторглись в мастерскую. Свою ложку внес деловитый мурчащий голос из-под ног.
- Мое почтение, - черный кот протиснулся следом между дверным косяком и ногой ледяной таали.
Вальканта смотрела на пушистый задик, откочевывающий пружинистой походкой к дальнему столу под мелодичный перезвон бубенчика на конце хвоста, и боролась с желанием дать по тому ботинком. Бесцеремонность ночных гостей зашкаливала.
Дверь захлопнулась, отпущенная на волю. Вальканта вздохнула и вернулась в недра своей вотчины.
На одном из пустых столов удобно разместился Бертрез. Черный гад, напротив, улегся прямо поверх одной из пластин, которые Вальканта еще только собиралась использовать. Веса животного не хватит, чтобы испортить или повредить, но сам факт!
Хищный взгляд алых глаз лишал желания ругаться. Сегодня в том почти не было знакомых ехидных искр. Взамен затаилось что-то другое, что не нравилось ледяной таали. Пробужденный с легкой руки Улмарса бог был серьезен.
- Ну? – первой раскрыла рот Вальканта, когда молчание затянулось. – Или ты пришел играть в гляделки со мной?
- Прости, задумался, - улыбнулся знакомой улыбкой Бертрез. – Нужна твоя помощь, Вальканта.
- Неужели? – не удержалась Вальканта, у которой интуиция предрекала скорые крупные проблемы. Впрочем, она их предрекла сразу и ором на ухо, едва ее хозяйка отворила дверь. А, может, еще до того, пока в дверь барабанили. – С чем? И сразу хочу напомнить про существование Улмарса и куда более длинные руки, чем у меня, в решении проблем.
- Женские руки куда приятнее, - влез в чужой разговор черный комок меха.
- Если бы мне могли помочь его руки, я бы не пришел к тебе, - улыбнулся на замечание кота Бертрез. Вот Вальканте было никак не до веселья. – Боюсь, Улмарс не в состоянии помочь.
- Допустим. С чего ты взял, что я хочу тебе помогать? Мне своей богини хватает за глаза и за уши, чтобы еще одного на шею вешать.
- По-моему, тебе грубят, хозяин, - заметил урчащий гад сбоку.
- Ты сейчас вылетишь, - повернула голову к коту Вальканта.
- Не вмешивайся, Касс’ах, - сделал замечание Бертрез. – Я разберусь.
- Да ты уже разобрался, - не унимался черный кот, лениво прищурив изумрудные глаза. – Вон, так разобрался, что теперь собраться обратно не можешь. Допрыгался? А я говорил.
- Уймись, - поморщился Бертрез на его слова. – От твоих лекций ничего не изменится. Сейчас.
- Слушал бы раньше, - ворчливо пробубнил Касс’ах. Облизнул алым язычком нос. От дальнейших споров воздержался, посчитав их ниже своего кошачьего достоинства.
Вальканта терпеливо ждала, когда двое перестанут препираться. Будь ее воля, вышвырнула бы обоих. Увы.
- Вопрос жизни и смерти, - наконец вернулся к делу, которое его привело в чужую мастерскую, Бертрез.
- Чьей?
- Боюсь, что всего мира, - развел руками Бертрез. – Хотя бы в том его виде, который знаешь ты.
Вальканта смотрела в алые глаза молча. На губах буквально вертелось, в какие дали этому черту стоит отправиться с его проблемами мирового масштаба.
- Тебе нужна помощь Тэморы? – внезапная мысль чуть охладила пыл.
- Если бы мне нужна была эта кроха, пришел бы сразу к ней. Не нуждаюсь в посредниках.
А все так хорошо начиналось. Вальканта пододвинула к себе табурет ногой и уселась на него.
- Слушаю, - и, подумав, добавила. – Но ничего не обещаю.
- А придется, - протянул мурчащий голос с соседнего стола.
Это он сделал откровенно зря. Вальканта была сильно не в духе. Поэтому после очередного замечания со стороны, встала. Кота дернули за шкирку, поднесли к двери и вышвырнули прочь под недовольные возгласы невинно обиженного животного.
Дверь захлопнулась, Вальканта вернулась обратно. Всю дорогу ожидала, что ее одернут, и была готова даже высказаться по этому поводу.
Бертрез смотрел за происходящим с интересом. Не вмешался, когда его не в меру разговорчивого фамильяра вышвырнули взашей из мастерской.
- Ты зря это, малыш, - произнес он одновременно с тем, как из-за двери раздался протяжный кошачий вопль.
- Да вы издеваетесь, - почти простонала Вальканта, остановившись на пол дороги.
Новый жалостливый вой, перерастающий в наглое требование. У Вальканты зачесались руки свернуть одну пушистую шею. Кажется, она не любит животных.
- Он не успокоится, - заметил Бертрез, наблюдая за морально-волевым противостоянием этих двоих. Вопли за дверью становились все протяжнее и несчастнее. – О, у него появились зрители. Малыш, мой тебе совет: не хочешь лишнего внимания, лучше впусти. Теперь не заткнется.
Прорычав под нос ругательства по душу пушистого гада, Вальканта вернулась к двери. Распахнула. Снизу на нее смотрели круглые и ни в чем не повинные изумрудные глаза самого несчастного животного на свете.
Зацепив взглядом несколько фигур на дороге в десятке метров, Вальканта сцапала кота за шкирку и затащила внутрь. Подняла к глазам.
- Продолжишь в том же духе, одним амулетом из черного меха станет больше. Уяснил? – черный нос был на уровне глаз. Близко-близко. Им смешно подергали.
- Более чем! – отрапортовало меховое недоразумение бодрым мурчащим голосом.
Вальканта разжала пальцы. Кот плюхнулся на пол и шмыгнул куда-то под стол.
- Ого, - оценил Бертрез, наклонившись вбок, чтобы узреть темное пятно возле дальней ножки стола. – Что, в самом деле напугала?
- С этих озабоченных придурков станется, - оттуда негромко и недовольно проворчали в ответ.